Бабка в подъезде

Накрапывал дождь. На небе висели тучи. Дул прохладный ветер. Мы с Пашкой шагали по мокрому асфальту и наконец подошли к нужному подъезду. На лавочке сидела бабка в черном платке. У нее было мрачное морщинистое лицо с черными кругами под недобрыми глазами.

- Здравствуйте! – уважительно сказал Пашка. Бабка встрепенулась, окинула нас неодобрительным взглядом и просипела «Здрссс».

Пашка открыл дверь подъезда и тут бабка вдруг сказала скрипучим голосом:

- Молодой человек… – ее голос напоминал несмазанную ржавую дверь. – Из какой вы квартиры?

- Я? – растерялся Пашка. – Я из семьдесят третьей, на пятом этаже. Я снимаю ее.

Бабка медленно наклонила голову, дав понять что услышала. Мы зашли в подъезд пятиэтажки. Нужно было идти пешком, так как лифта здесь не было.

- Как тут соседи, Паш? – спросил я. – Дружелюбные?

- Да ты знаешь, Толян, я не в курсе. – Пашка почесал затылок. – Я знакомств не завожу, хату то снимаю всего три месяца. Дыра еще та, и район на окраине, но хотя бы дешево. Да и все равно через пару недель съезжаю.

Мы поднялись на последний пятый этаж. Подъезд был темный и грязный, с исписанными стенами и серым потолком. На замызганном полу валялся мусор, воняло какой-то дрянью.

…

- Так, ну че, все программы я установил. – я откинулся на спинку стула. – Можешь пользоваться. Комп у тебя старый, но все будет работать. Сейчас еще час идет настройка и все готово.

- О, спасибо, дружище. – Пашка был доволен. – А то я плохо в этом деле разбираюсь. Тогда я за пивом сбегаю и поесть куплю, сейчас отметим.

Пашка стал искать разбросанные по квартире шмотки. Кругом валялись пустые пивные банки и остатки чипсов. Стол был заставлен грязными тарелками и кружками. На полу лежали коробки от пиццы и пакетики чая. Всё это Пашка называл творческим беспорядком.

- Блин, магазин на ремонте, а до следующего полчаса топать. – сказал Пашка. – Давай я один схожу, а то на улице дождь, а у тебя и зонта нет. Посидишь тут. Только в ванной не кури, иди в подъезд. Там все курят, я тебя запирать не буду.

- Ладно, давай, жду. – сказал я.

Пашка обулся, вышел и захлопнул дверь. Я прошелся по квартире. Кухня, комната, балкон, ничего интересного. Обои отклеивались, а потолок был с трещинами. Гудели ржавые водопроводные трубы. Старая люстра тускло освещала темные углы.

Смеркалось. По стеклам били редкие капли дождя. Завывал ветер. Я заварил чай и сел перед телевизором.

Вдруг в дверь позвонили. Я вздрогнул. Это не мог быть Пашка, так как он бы просто открыл дверь. Я решил не подходить. Но тут позвонили опять, а потом еще раз.

Не выдержав я подошел и посмотрел в глазок. Кто-то стоял, но из-за полумрака я не смог разглядеть. Я открыл. Это была та самая бабка. Она уставилась на меня внимательным взглядом.

- Молодой человек. – заскрипела она. – Я со второго этажа. Помогите мне по соседски.

- Да я не хозяин. – вежливо сказал я. – Это друг снимает, а я вот в гостях.

- Ой, помогите. – видимо бабке было все равно, что я говорю. – Помочь надо… мебель передвинуть…

«Ладно. – подумал я. – Сделаю доброе дело». Я вышел и прикрыл дверь.

Бабка держалась за перила и спускалась крайне неторопливо, напоминая плывущее вниз привидение. Я плелся сзади словно в замедленной киносъемке.

В подъезде уже горели лампочки и в заляпанные окна заглядывал вечер. Где-то лаяла собака, кто-то орал и ругался. Дул сквозняк.

Дойдя до второго этажа, бабка открыла дверь квартиры и мы зашли в темную и грязную хрущевку.

…

- Проходи, проходи, не разувайся. – сказала бабка. Коридор был замызганный и тесный, тускло мерцал светильник, прямо на полу валялись тряпки и разный хлам. Бабка провела меня в комнату, там стоял полумрак. В кресле сидел какой-то пожилой бородатый мужик. Рядом лежал продолговатый ящик. Мужик встал и дыхнув перегаром сказал:

- О, братан, помоги ка перетащить. Я Генка. – Он протянул мне руку. Я подошел и поздоровался, назвав свое имя. – Бери-ка с этого края.

Я взглянул на ящик и только тут до меня дошло, что это гроб, оббитый красной тканью. Я оторопел.

- Это гроб, что ли? – опешил я.

- Ну да. – Генка оскалился щербатыми зубами. – А ты что, мертвых боишься? Живых бояться надо. Давай, поднимаем на три-четыре.

Признаться, я уже жалел, что ввязался во все это и хотел побыстрей уйти. Я взялся за край гроба и приподнял его. Генка пошел впереди, показывая дорогу. Мы вышли в коридор. Гроб был не таким уж и легким и скорее всего внутри кто-то лежал. «Этого еще не хватало» - с досадой подумал я. Крышка была заколочена гвоздями. Я где-то слышал, что заколачивать гробы дома плохая примета, и это делают на кладбище.

Мы зашли в другую комнату. Мебель тут отсутствовала, зеркала были завешены тканью. Стояли две табуретки.

- Давай, ставь на стулья. – скомандовал Генка. Мы поставили гроб. Я перевел дыхание.

Вдруг из гроба раздался какой-то звук. Я вздрогнул.

Это напоминало скрип или царапанье. Генка внезапно замер. Тут я явственно услышал стук из гроба. Генка выпучил глаза и посмотрел на меня. На его лице было выражение удивления и испуга. Затем из гроба внезапно раздался тихий женский смех. Я не понимал, что происходит.

Генка засуетился и выбежал из комнаты.

- Теть Маш, она смеется. – залопотал он скороговоркой в коридоре. – Честное слово, теть Маш, смеется, я сам слышал. – в его голосе были странные нотки какого-то восторга и непонятной радости.

- Ой, хорошо то как – услышал я голос бабки. – Не зря значит дело делали, ой не зря…

Я вышел из комнаты в коридор. Генка и бабка повернули головы и уставились на меня. Их лица были оживленны.

- Ой спасибо, милок, ой как помог. – забормотала бабка. Генка ушел в комнату. – Пойдем ка на кухню, я тебе конфет насыплю.

Мне было неудобно отказываться и я прошел на кухню. Вдруг из глубины квартиры раздался звонок телефона. Бабка всполошилась и засеменила куда-то прочь. Я осмотрелся.

Кухня была такой же темной и грязной, как и весь этот клоповник. По разбитому старому кафелю бегали тараканы. С облупленного потолка свисала мерцающая лампочка. В углу дребезжал допотопный холодильник. В раковине смердела немытая посуда. На столе были остатки еды, над ними жужжали мухи.

Как и во многих хрущевках, в стене кухни находилось оконце, ведущее в ванную. Обычно такие окошки замазывают краской, но тут оно было чистое. Свет в ванной не горел. Вдруг я заметил, что оттуда на меня кто-то смотрит. Я присмотрелся.

На меня пялилась и строила гримасы какая-то странная женщина с мерзким перекошенным лицом в наростах и шрамах. Ее длинные черные волосы клочками торчали из плешивой головы. Бледная кожа была словно чем-то измазана. Она прижалась к стеклу и уставилась на меня безумным взглядом, вращая языком и глазами.

От этого отвратительного зрелища я вздрогнул и остолбенел. Это длилось несколько секунд. Потом она резко убрала голову и там осталась лишь чернота и остатки слизи на стекле.

Меня охватила непонятная тревога. Все это выглядело ужасно и отталкивающе. Мои руки дрожали.

- Ой, милай, прости, отошла. – бабка наконец-то вернулась. – Ты руки то иди помой, чего с грязными руками то ходить.

Немного отойдя от увиденного, я посмотрел на бабку, а потом перевел взгляд на дверь ванной комнаты. Снаружи зачем-то была приколочена большая и мощная щеколда. «Странно, - подумал я, - защелка изнутри – это понятно, но для чего она нужна снаружи?»

- Внучок, только лампочка не работает, ты заходи. – бабка трясла головой и смотрела какими-то пустыми и отрешенными глазами. - Чего стоишь то, иди давай.

Я подошел и посмотрел в проем маленькой и тесной ванной. Ванна была задернута занавеской, которая слегка шевелилась. Или мне это казалось и это просто сквозняк?

- А кто это у вас в ванной? – подозрительно спросил я. – Я вот сейчас в окошке видел.

- Какое окошко, что ты, что ты. – забормотала бабка, не глядя на меня. – Привиделось тебе, померещилось. Ты заходи, не топчись. – Бабка даже стала подталкивать меня.

Все это мне надоело. Я решительно прошагал по коридору к двери в подъезд. Она оказалась не заперта. «Всего доброго» - бросил я напоследок. Мне никто не ответил.

...

Я поднялся в Пашкину квартиру. Он еще не пришел. Я набрал его номер.

- Паш, ну ты где? – спросил я.

- Да я тут по делам еще забежал, задержался. – сказал Пашка. – Подойду скоро, жди.

Я сполоснул руки и открыл форточку. После всего пережитого мне было тревожно и неуютно. В голове носились неприятные мысли.

Я снова плюхнулся на диван перед телевизором. Прошло немного времени и в дверь опять позвонили. Чертыхаясь я подошел и открыл. На пороге стояла та же бабка. Она словно смотрела сквозь меня.

- Вам что? – неприветливо сказал я.

- Ой, милок, соли то у тебя не будет? – зашамкала бабка, протягивая пустой спичечный коробок. – Соли надо мне, а ее дома то и нетути.

- Нет, извините, соли нет. – на самом деле я не знал, есть ли соль у Пашки или нет, но просто мне не хотелось продолжать общение.

- Ой, внучек, соль то мне нужна, ой как нужна. – бабка словно не услышала моего ответа. – Без соли то никак, ой что делать то, что делать.

Я закрыл дверь, а потом машинально посмотрел в глазок. Бабка неподвижно стояла у двери и не уходила. Вдруг она повернулась и позвонила в соседнюю дверь. На маленькой площадке находилось всего две квартиры и обзор был хорошим.

Открыла какая-то девушка. Я снова услышал бормотание бабки про соль. Дверь захлопнулась, а через несколько секунд снова открылась и бабка заскрипела «Ой спасибо, выручили, ой спасибо». Затем бабка медленно зашаркала вниз.

Я вернулся к телевизору. Настроение испортилось, навалилась какая-то тоска. В голову лезла всякая ерунда.

Через какое-то время захотелось курить. Я вышел в подъезд. Тут стояла пепельница с окурками. Я закурил и вслушался в тишину. Гудел ветер, на улице орали коты. Я задумчиво смотрел на ночной двор, где горели фонари и моросил дождь.

Вдруг я почувствовал чей-то пристальный взгляд в спину. Я обернулся и вздрогнул. На площадке ниже молча стояла все та же бабка и смотрела на меня со злобой и ненавистью. Она замерла в неподвижной позе и словно чего-то ждала. В какой-то непонятной тревоге я смутился, затушил недокуренную сигарету, после чего поднялся в квартиру и захлопнул дверь.

Что-то дернуло меня снова посмотреть в глазок. Внезапно я увидел поднимающуюся бабку. Она подошла к соседней квартире и наклонилась, что-то делая – я не смог разглядеть, что именно.

Затем бабка снова поковыляла вниз, но потом развернулась и словно уставившись на меня погрозила пальцем. Отчего-то меня охватил сильный ужас. Я не понимал, что происходит, но мои колени дрожали, а в горле пересохло.

Все это казалось пугающим и странным. Через некоторое время вернулся Пашка, с едой и пивом. Мы перекусили. Пашка предложил остаться с ночевкой, но я твердо решил ехать домой. Меня угнетало ощущение чего-то недоброго и опасного.

Я попрощался с Пашкой и вышел на площадку. Случайно я бросил взгляд на соседскую дверь. Присмотревшись повнимательней я увидел, что на коврике рассыпана соль и лежат черные волосы.

Весь остаток вечера у меня был упадок духа и ощущение разбитости.

…

Через несколько дней я опять заскочил к Пашке, так как у него снова сбились настройки компьютера. Возле подъезда лежали еловые ветки.

- Паш, что у вас за дела? – поинтересовался я у приятеля. – Ветки валяются еловые, умер кто-то?

- Да, прикинь! – Пашка удивленно вздернул брови. – Моя соседка по площадке умерла, представляешь? Там жили две студентки, тоже квартиру снимали. У одной из них проблемы со здоровьем какие-то случились. Подруга скорую вызвала, но спасти не удалось.

Я был неприятно удивлен такому совпадению. Пашка сказал, что именно в ту ночь она страшно кричала в своей квартире и он все слышал через стенку. Она вопила словно ее резали на куски.

За полчаса я настроил Пашке все программы. Он приглашал посидеть еще, но я решил не оставаться. Меня одолевали мрачные мысли и на душе было тягостно.

Текущий рейтинг: 66/100 (На основе 46 мнений)

 Включите JavaScript, чтобы проголосовать